18 августа главнокомандующий ВСУ генерал Александр Сырский сообщил, что новое управление штурмовых войск в составе Вооруженных сил возглавил Герой Украины полковник Валентин Манько. До этого назначения он командовал 33-м штурмовым полком.
Манько – непубличный офицер. Большая часть его медийности еще допномасштабная. И неоднозначная. В 2018 году Манько – выходца из первой волны добробатов – планировали назначить на должность заместителя главы Министерства по делам ветеранов. Но этому помешал скандал – сразу несколько ветеранов ВСУ заявили, что он "фейковый" воин.
Эта информационная кампания была заказной, убеждает Манько в интервью LIGA.net: "В этом скандале точно присутствовала политика, политику я вообще комментировать не хочу".
После полномасштабного вторжения он смог завоевать личное доверие Сырского. Именно благодаря этому доверию состоялось его назначение. Как и в случае Роберта Бровди.
В новое управление штурмовых войск Манько заходил сразу с командой и формировал все с нуля. Говорит, чтобы максимально внедрить нестандартные подходы: "Как вы думаете, есть ли у кого-то более дебильные задачи, чем у нас? Но если командование ставит задачу, ее надо выполнить. Как – это уже твое решение, как командира".
LIGA.net расспросила полковника Манько об особенностях нового рода войск и проблемах, с которыми сейчас сталкивается командование ВСУ.
Из этого текста вы узнаете:
чем штурмовые войска отличаются от десантно-штурмовых;
какие дополнительные функции Сырский возлагает на Манько и его команду;
почему, по мнению Манько, кризиса управления войсками нет;
кем были инспирированы скандалы, в которых фигурировал Манько до 2022 года.
Штурмовые и десантно-штурмовые войска: различия
- В чем разница между штурмовыми и десантно-штурмовыми войсками?
- У нас разное все: и специальные задачи, и подготовка, и тактика использования подразделений.
С той тактикой, которую мы применяем сейчас, я работал с 2014 года. Тогда в ДУК "Правый Сектор" у нас было несколько полигонов. И мы готовились работать налетами – не так, как привыкли в ВСУ. Мы делали маленькие мобильные группы, которыми приближались по максимуму к противнику, уничтожали его и отходили назад.
В 2022 году мы уже стали на защиту Киева, готовили штурмовиков. Я был командиром одного из батальонов Главного управления разведки. У нас была своя сеть аналитических центров по всей линии фронта, из которых вся информация по изменению тактики противника стекалась в учебный центр. Мы работали разведывательно-штурмовыми группами. Сейчас многое из этого мы перенесли в штурмовые войска.
Применение штурмовых подразделений сегодня тоже не является стандартным.
- Почему?
- В первую очередь – из-за скорости. Мы уменьшили скорость передвижения из одного места в другое где-то до полусуток. Это изменило и скорость реакции.
Противник действует по всей ЛБЗ очень активно. Где-то просачивается большими группами, где-то – малыми. Если происходит такое просачивание, наши подразделения или ротно-, или батальонно-тактического уровня выскакивают туда. Это как бы группы быстрого реагирования, количество людей в них зависит от того, сколько врагов надо встретить.
Мы контрштурмуем, потом – стабилизируем ситуацию. Далее переходим в контратаку и восстанавливаем те позиции, которые были утрачены. Заводим туда другие подразделения и переводим их в активную оборону. То есть, мы еще штурмуем, а они уже становятся на позиции, чтобы противник дальше не имел возможности их отбить.
Тактику озвучивать не буду, она всегда разная. Мы все операции провели удачно, нет ни одной невыполненной задачи за эти годы.
"Такой себе спецназ ВСУ". Главные задачи штурмовых войск
- То есть ваша задача – наскочить, штурмануть, передать позиции и откатиться?
- Да, точно. Мы таким образом работаем с различными родами войск. Считайте, мы – войска быстрого реагирования. Такой себе спецназ ВСУ.
На Курщину, например, первыми заходили две бригады ДШВ – 82-я 80-я. С ними шли наши тогда еще отдельные штурмовые батальоны – 225-й и 33-й. Они делали первые прорывы, и своей тактикой мы достигали очень высоких результатов.
- Как такой полосы ответственности у вас нет, вы работаете ситуативно?
- Да, каждая задача – специальная, мы не стоим в полосах. Мы проводим налеты, разведки, штурмы, заводим, выводим. У нас своя работа, которой нет в сухопутных или десантно-штурмовых войсках. Мы можем работать в межпозиционном пространстве.
Война очень быстротечна сейчас, россияне постоянно меняют тактику применения и беспилотников, и техники, и людей. К каждой тактике мы готовы, потому что постоянно в теме, нам легче подстраиваться под изменения, – нет такой "затяжки", как у других родов войск.
Наша подготовка уже подстроена под новую войну. Старые учебники и методички не работают, а новые мы пишем сами. Это дает результат. Мы провели выполнили не одну задачу в Курской операции. Мы успешно провели Харьковскую операцию. Сейчас продвигаемся на Покровском направлении, имеем три окружения противника – маленькое, немножко большее и большое. Когда мы там отрезали ту "клешню", начали кричать, что мы кого-то забыли в окружении. Хотя эти "критики" даже не удосужились посмотреть на актуальную карту линии боестолкновения, чтобы понять, что окружения там не было.
Есть Запорожское направление, где продвигались два вражеских полка и бригада. Остановил продвижение 33-й ОШП. Донецкое направление, Днепропетровская админграница, Новоселка – 24-й, 33-й, 425-й и 225-й, все штурмовые полки останавливали.
Далее. Если взять сравнить показатели потерь бригад других родов войск с нашими – у нас наименьшие. Суммарно – у нас в разы меньше потери, чем у остальных.
Новое управление штурмовых войск ВСУ: что планирует Сырский
- Мое впечатление – что главнокомандующий Сырский лично держит под контролем реализацию проекта штурмовых войск и ему очень хочется, чтобы он состоялся. Можно ли сказать, что в него вкладывают больше ресурса?
- Он за него болеет и он поверил в нас, когда еще не было понятно, насколько эффективным будет наш подход. Главнокомандующий – аналитик высокого уровня и видит результат.
Когда говорят, что нам дают людей, а другим не дают – это не так. Людей получают все одинаково. Но уровень подготовки и подходы к использованию у всех разные.
У нас нет совковости. И я буду стоять до последнего, чтобы у нас она и не появилась. Мы – молодые войска. Реформировать старые командования трудно, потому что там много, совка и "затяжек". Главнокомандующий это понимает прекрасно.
- По состоянию на сейчас речь идет об управлении или о командовании штурмовых войск?
- Сегодня мы уже работаем как управление, но в процессе создания командования.
У нас нет столько людей, сколько есть в других рядах войск. Нас можно сравнить с силами специальных операций. Но у нас собралась очень хорошая команда. Командиры полков, батальонов, бригад. В основном это те, кто прошел 11 лет войны и добровольно решили присоединиться к штурмовым войскам.
Когда мы зашли командой в управление штурмовых войск, то начали формировать этот организм. Большинство батальонов – создано с нуля, или это те батальоны, которые были вообще "пустыми" и висели в разных бригадах, мы их забирали и наполняли.
"Вырастить самим". Как будут решать проблему нехватки кадров
- Как появление нового рода войск соотносится с переходом на корпусную систему? Командование штурмовых войск будет заниматься больше обеспечением, а командиры корпусов будут определять как и какими силами воевать?
- Нет-нет, мы будем существовать параллельно. Есть задача, которая возлагается на штурмовые подразделения – мы ее выполняем. У нас есть боевое распоряжение, мы приезжаем, вступаем во взаимодействие с любым. Нам все равно, кто это будет – ОТУ, ОСУВ или корпус.
- Одна из проблем, с которыми сейчас сталкиваются командующие других родов войск – нехватка личного состава и нехватка грамотных офицеров среднего звена.
- Так точно.
- Как вы планируете ее решать?
- Благодаря тому, что командный состав – это люди, которые сами к нам пришли, они за собой так же подтягивают людей. Сегодня мы уже можем говорить, что имеем добровольцев. Плюс, сейчас усиливается мобилизация. Мы ни в коем случае не забираем людей у других родов войск. Более того, мне легче подготовить человека с нуля, чем переобучить кого-то, кто уже как-то воевал не так, как мы.
Есть распределение людей между различными родами войск. Конечно, у нас будут немножко выше критерии по возрасту и по здоровью. Но по количеству – это такой же показатель, как и у остальных.
Кто может стать командиром штурмового подразделения ВСУ
- А где брать офицерский состав?
- Выращивать самим. И сержантский, и младший офицерский, и старший командный состав. Такие люди не боятся принимать решения. Потому что понимают, что тактика, которую они выбирают, есть только у них. Все, что в военных институтах и академиях они изучали, сегодня почти не применяется на поле боя. Но чтобы перенастроить военное образование под новые рельсы, это же надо пройти все круги ада. Они могут внедрять какие-то изменения на полигонах, но изменить всю систему – это целая история.
Большая часть тех, кто есть сейчас – это те, кто вырос в наших подразделениях. Я прислушиваюсь к ребятам. Допустим, у меня тренируется рота, где есть штатный ротный, но ребята говорят, что реальный лидер у них другой. Если я вижу, что он реально прошел войну, имеет лидерские качества на роту и умеет воевать – я назначу его. Буду биться, как та голубка во все окна, но добьюсь, чтобы его назначили и дали офицерское звание.
- А образование и квалификация?
- Быстрое. У нас есть курсы ускоренной подготовки. С этим у нас все нормально. Здесь много помогли западные партнеры. Международных штурмовых сертификатов в мире – их там всего ничего. Наши инструкторы их получили, некоторые – даже собрали их все.
Поэтому мы можем сами готовить инструкторско-преподавательский состав.
- Ситуация, когда молодые боевые офицеры говорят, что не имеют возможности расти..
- Это – совок. Когда есть молодой офицер, лидер с современным боевым опытом, и офицер, который был крутейшим комбатом, но в 2014-2019 годах, а дальше просто несколько лет учился – для меня преимущество за современным опытом. Каким бы крутым ни был офицер, без опыта сегодняшнего, сколько и где бы он ни учился, ему будет очень трудно. Потому что на поле боя все меняется сейчас настолько быстро, что если ты немного выпал – уже через две-три недели трудно ориентироваться. Если отошел на дольше – надо вернуться в заместители, повоевать и только тогда возвращаться на командную должность.
Сегодня в армии не смотрят на лидерские качества людей. Важнее выслуга. Но выслуга и образование не дает понимания, что делать на фронте.
Я не умаляю значения кадровых офицеров. Мы к ним ко всем относимся со всем уважением, субординацией и уважаем выслугу лет. Но и нас не надо недооценивать. Мы прошли большой боевой путь. Мы каждый день воевали.
Манько – глава штурмовых войск ВСУ: главные задачи
- Еще одна насущная проблема – это искажение информации, которая передается командованию. По одной из версий, вас назначили главой штурмовых войск в том числе из-за того, что главнокомандующий вам доверяет и на вас также возложена функция контроля достоверности информации, которую получает командование. Так же, как и на Роберта Бровди, которого назначили командующим СБС. Это так?
- Так точно. Худшее, что может быть – это непонимание переднего края. У нас были ситуации, когда мы имели много потерь из-за того, что прислушивались к информации об обстановке в определенной полосе, которая не соответствовала реальной обстановке.
Я так лично едва в ловушку не попал, потому что мы выходим на позиции, я сам с ребятами пошел, а на тех позициях, оказывается, никого нет.
Когда главком понимает всю полноту информации, мы сможем своевременно реагировать. Мадьяр может по-своему проверять эту информацию. Мы можем по-своему ее проверять.
Когда мы понимали, допустим, что по Запорожью у нас немножко есть беда, мы доложили главкому, главком проанализировал, и дали определенные боевые распоряжения, чтобы ее уменьшить. Мы уже своими войсками понимаем, где есть у нас угроза, и находимся на вытянутую руку от той проблемы, которая будет завтра.
Отставка Драпатого и назначение Мадьяра: анализ кадровых перестановок в ВСУ
Когда мы этого не понимаем, то теряем территории и, что самое страшное, – мы теряем людей. С тех пор как мы начали действовать иначе, это изменилось. Вон, например, наши ребята за последнюю неделю набрали где-то около 80 пленных.
- Какие есть гарантии или предохранители, что та информация, которую Сырскому передаете вы и которой он доверяет, также не будет искажена?
- Для этого у нас есть рабочие группы. Сейчас с каждым подразделением работает мой офицер. Я их постоянно меняю в подразделениях и на направлениях, чтобы не было такого, что "ты – мой кум, друг, сват, давай доложим командиру так".
Ну и плюс ко всему, конечная проверка информации – это и наши БпЛА, и данные от СБС Мадяра. То есть, мы сейчас перестраховывались максимально.
Да и командиры бывают разные. Есть командиры, которые понимают ситуацию, передают точную информацию и принимают соответствующие командирские решения. Есть те, которые просто "жарят" людей, не понимая, зачем. То есть, качество людей разное на всех уровнях.
- То, что вы говорите, звучит созвучно с заявлениями разных военных последних месяцев. Например, с отставкой Драпатого с должности командующего Сухопутными войсками, которую он объяснил тем, что реформировать этот вид войск ему не удалось из-за круговой поруки. Или со словами Ширшина, комбата 47 ОМБр "Магура", который оставил должность из-за "дебильных задач" командования...
- Я не хочу на эту тему говорить. Возможно, ребята просто занимаются политикой, а я не хочу в ней присутствовать вообще.
Как вы думаете, есть ли у кого-то более дебильные задачи, чем у нас? Но если командование ставит задачу, ее надо выполнить. Как ты это сделаешь – это уже твое решение, как командира. На войне все задачи дебильные, потому что кругом риски и потери.
- То есть, все это не свидетельствует об определенном кризисе в системе управления войском?
- Нет. Я ее не вижу.
Из-за скоротечности этой войны у нас был и будет кризис, из-за очень медленных изменений.
Мы очень долго подстраиваемся под новейшую войну. Нам нельзя сейчас держать людей в глухой обороне и сидеть в окопе. Один день ты не переместился – на второй тебя забросали КАБами. Поэтому только активная оборона, нестандартные подходы и маневры. Если мы воюем стандартно, мы все умираем.
Те, кто не готов меняться и учиться, не должны мешать молодежи по-новому воевать. По-старому воевать мы уже не можем. Вот этот кризис совка у нас тоже есть.
- В 2018 году вас пытались назначить на должность заместителя главы Министерства по делам ветеранов. Но помешал скандал. Были люди, ветераны в том числе, которые обвиняли вас в рейдерстве и заявляли, что вы не участвовали в боевых действиях.
- Это – не хорошие люди. При том, что тогда среди тех, кто это говорил, было несколько человек, которые вместе со мной воевали. Я никому ничего никогда не хотел доказывать. Я воевал всегда. Люди, которые меня знают, никогда ничего подобного не скажут.
Даже Геннадий Корбан, который устроил, в принципе, всю эту эпопею, чтобы я не стал министром, говорил: обвинять меня в этом – уже перебор. Он это точно знает, потому что тогда вся информация по добробатам стекалась в Днепропетровскую ОГА. В этом скандале точно присутствовала политика, политику я вообще комментировать не хочу.
- Чем вы объясняете то доверие, которое получили от главнокомандующего?
- Честностью. Для главкома Сырского, сейчас, думаю самое важное, – постоянно знать правду. Он знает, что опыт меня научил: на войне нельзя врать. Он ценит профессионалов, которые живут войной. Я ею живу уже 11 лет.
Просто чтобы принять какое-то управленческое правильное решение, вокруг тебя должны быть такие же, как ты. Люди, которые профессионально относятся к этому и полностью отдаются войне. Потому что это тоже, я вам скажу, большая проблема в войсках – с кем-то посоветоваться. Это же не так, что достиг какого-то определенного уровня – и все, буду всем говорить, как надо делать. Нет, нифига, я буду советоваться с десятью своими подчиненными, с разными родами войск. И только потом приму для себя решение. Это и называется психология войны, которую надо знать.
Гарантии безопасности будут. Потом. О чем договорились лидеры "коалиции желающих" и Трамп
Источник: ЛИГАБизнесИнформ
|
